Валерий Шубинский
О Глебе Горбовском
ЧЕМУ УЧИТ ЭТА КНИГА
Глеб Горбовский Окаянная головушка Избранные стихи 1953-1998. Спб, Историческая иллюстрация, 1999
О Глебе Горбовском в литературной среде чаще всего говорят с одной интонацией: "Когда-то был прекрасным злым поэтом..." (иногда добавляют - "Пока не бросил пить"). Несколько его стихотворений сорокалетней давности до сих пор на слуху не только у любителей поэзии - кто в России не знает "Фонариков" или песенки про постового "у павильона пиво-воды". Что касается его "советских" книг (тридцать за тридцать лет - по книге в год! Кажется, даже у Дудина такого не было), то они словно канули в Лету. Вроде бы (все вспоминают) книги эти были и не вовсе плохи, но ни одного текста не вспомнить.
Большой однотомник позволяет проверить легенды и освежить в памяти стихи. Первая его половина - избранные произведения 1950-1980-х годов, белая сотня, по определению автора. Автограф "Фонариков" воспроизведен на фронтисписе книги, но в корпусе этого стихотворения почему-то нет, так же, как стихов про постового - но автор имеет право на свой выбор; тем более, что и без того остается достаточно ярких и характерных текстов.
Боюсь скуки, боюсь скуки!
Я от скуки могу убить.
Я от скуки податливей суки:
бомбу в руки - и стану бомбить.
Лом попался - рельсу выбью,
поезд с мясом брошу с моста.
Я от скуки кровь твою выпью,
девочка, розовая красота.
И дальше: "Расстреляйте меня, пожалуйста. Это я прошу - поколение".
Это не было позой. Это был, на самом деле, рык (а не крик) тысяч - тайная оборотная сторона конформного, либерально-комсомольского энтузиазма эстрадных кумиров; волчий рык, который слышится и у Стаса Красовицкого (самого близкого молодому Горбовскому поэта - приведенные выше строки вполне могли бы выйти из-под его пера), и - отголоском - у юного Бродского, с которым Горбовский как раз в эти годы дружил. Грубая простота формы, барачный сюрреализм, совершенно лишенный, однако, лианозовской насмешливой рефлексии.
А потом... Ставший православным батюшкой Красовицкий запретил себя. Горбовский теперь тоже почвенно-православен, но в промежутке он побыл литературным генералом (или по крайней мере полковником) брежневской поры. Среди стихов того времени есть и такие опусы, как "У шлагбаума", в контексте того времени воспринимавшееся если не как донос, то как акт предательства в отношении друзей молодости, многие из которых в 1970-е вынужденно или добровольно эмигрировали. Но, коли сегодня Горбовский счел возможным включить это стихотворение в книгу избранного, значит, это был идейный выбор, а не просто акт конформизма. А такой выбор неподсуден: так же нелепо осуждать Горбовского за то, что он в том Союзе Писателей, а не в этом, или за политически некорректное стихотворение "Бесы" - про богатых кавказцев, купивших дом в русском селе. Вот за качество этого стихотворения (к несчастью, или, наоборот, к счастью, оно очень плохое) - судить можно.
Впрочем, с чего все началось? В начале шестидесятых у нескольких молодых ленинградских поэтов - Горбовского, Кушнера, Сосноры - вышли книги. И они стали официальными, признанными советскими писателями. А остальные - нет. Пожалуй, только Соснору эта ситуация совсем не развратила творчески. Статус советского интеллигента, такой естественный для Кушнера, Горбовскому, с его беспризорным военным детством и неблагополучной молодостью, не подходил. Кроме того, молодой напор рано или поздно исчезает. Важно, что приходит взамен. У Горбовского, кажется, пришла вера - но ее публичное выражение было несовместимо с его тогдашним статусом. И в результате - тысячи пустых, вялых, рассудочных, безликих строк, наполняющих его книги. Но и в 1970-1980-е у Горбовского были удачи - а в однотомнике стихи именно этой поры подобраны на редкость выигрышно. То и дело читаешь и удивляешься - как же я этого не заметил когда-то?
Нужно зайти далеко в воду,
в соленые воды, словно в слезы,
чтобы сердцем ее оплатить по счету
на свадьбе жизни выпитый воздух.
И еще лучше: "Надо бы жить, да Господь не велит - слишком для этого кожа тонка".
Почему не заметили? Лучше всего это объясняет вторая половина тома - стихи 1990-х. Они даны без особого отбора. Хорошие стихи ("Речка берег лижет...", "Покаянная головушка", "Плохой, несмешной, запьянцовский...") перемежаются с десятками слабых - а, столкнувшись с неприличными в стихах бытовыми жалобами, еще более неприличными в устах человека с биографией Горбовского жалобами литературными, слишком громким, нецеломудренным патриотизмом, простотой, которая хуже воровства - и не хочешь искать. А жаль.
"Эта книга... заставляет каждого задуматься о себе и признать свое собственное окаянство, вину перед Богом и людьми, перед своей Отчизной; осознать гибельность безверия и безлюбия, тщету гордыни и корысти". Это из аннотации. Лично я не уверен, что книга стихов Глеба Горбовского (и любого другого поэта) может выполнять столь душеспасительные функции. Если чему-то она и учит, то лишь одному - талант вещь хрупкая, требующая правильного обращения, но в то же время достаточно жизнестойкая. Погубить его - тоже труд. Глебу Горбовскому, к счастью для него и для поэзии, это удалось не вполне.
|
