Поздним вечером, давно перешедшим за полночь, мы сидели, уже порядочно друг от друга уставшие, но никто не хотел умирать, ибо вечер, как ощущалось, не был кончен, хотя музыка молчала, и пить уже не хотелось, и курить не хотелось тоже. Мы сидели и тупо слушали неразборчивые речи, экскрементозно лезущие из мрака собственных тел в качестве рвотной реакции на галлюцинаторный мираж общения, в котором мы с токсикозной инертностью пребывали.

        - Как может не ошибаться человек, принадлежащий ситуации и из этой ситуации пишущий! - поражался, в частности, один из нас, известный писатель, алкоголик и мачо A. - Поэтому даже Пруст ошибался.