Надежда Григорьева

ROT

 
спиной к вечернему Каменноостровскому. Трамваи сказали ей, что металлические провода жестоки и скоро будет разрушен их ассамбляж. "Сквозь мусорное ведро из проволоки, было видно, как двемыши едят красный апельсин", - прошептала Кира, начальница стройтреста, и отвернулась от ветра, который смел на трамвайной остановке объект из воспоминаний с вспоминающим субъектом, как-будто к лицу неожиданно поднесли зеркало, закружилась голова, асфальт поплыл и, чтобы выкарабкаться из обморочного состояния, Кира достала из сумочки шоколад "Федор Михайлович Достоевский", выпущенный, как гласила надпись на фантике, фабрикой имени Крупской. Достоевский стал костью в горле, и Кира спросила себя,давясь непомерной сладостью, который теперь может быть час, и неужели в этом районе нет хотя бы одной аптеки, где в это время можно купить снотворное. Перед глазами закачался фонарный столб; как пьяный, он двинулся на дом, дрогнул, остановился и срыгнул речервоту:
- Епт, понаставили тут столбов…

Гладкая, боишься что выскользнет стеклянная медуза из рук, ручка с мелодичным звоном присела на колени, и фирменная дверь в мед-чистилище, белесое и похожее на свои прототипы как крикливые подражания попугая, отворилась. Рэди-мейд храм чистоты и здоровья, окольцованный стальной клеткой зарешеченных окон первого этажа, прочистил хлорированное горло позывными популярного радио и сморгнул камешек темноты крыльями люстр, когда аптекарь, парень лет тридцати в белом халате, непонятно похожий на друга, смывшегося неделю назад на далекий Север, обнажил электрическую связь всего со всем, просто переключив приемник на другую программу. Эта программа заговорила в самой Кире - ее тембром, ее тоном, но с отчетливыми знаками чревовещания:
- Скажииите, - попросила Кира, и слово, сказанное ее высоким звонким голосом, пролетело под потолком и тюкнулось клювом в тут же задребезжавшие стекла шкафов со спящими бутылочками, полными таинственной фармакопеи. Маленькое псевдопернатое слово подняло такой отчаянный перезвон своим застенчивым трепыханием, что длинная фаллоподобная мензурка, вздрогнув, вочеловечилась и обрела сознание, чтобытут же его потерять, ибо упала… да, я, прозрачная мензурка, упала в обмороки по пластиковой земле стола я подкатилась к бездне, чудом задержавшисьна краю. Мою самоубийственную слабость…
…ее самоубийственную слабость перекрыла сила карандаша, почти огрызка, забытого на том же злополучном краю нерадивым владельцем и неожиданно открывшем Кире глаза на произошедшее явление. Глядя на карандаш, она впервые ощутила мощь своего слова, зародившегося тысячу лет назад, но хорошо сохранившегося и энергично вступающего всакральные сношения с вещами мира; многогранность и симультанность егототальной любви, нашедшей, как коса на камень, на графит карандаша, разбудили и разъярили прозрачные натуроморфные предметы, разгорячили химическую кровь в их легкобьющихся трепещущих сосудах, спровоцировали эротическое движение. Слово нежилось в горячей звуковой волне полисемии, емубыло хорошо. Неподвижный карандаш молчал и казался отстраненным от ахинеи совокупления вещей, стонущих эхом "и" ми бемоль второй октавы от наслаждения словом "скажииите", медиирующим их друг с другом и дающим начало их сознательной жизни. Эякулирующее слово постепенно затихло, расслабилось, но вот, дивный эндшпиль, Кира, глядя на равнодушный карандаш,повторила:
- Скажииите, - и незримая струя божественной энергии фонтанировала вновь и ввысь, имитируя мистическое восхождение, а на остро заточенную бритую черную голову карандаша упала лишь случайная крошечная капелька человеческой слюны, от которой обычно невольно отворачиваешься во время беседы, и когда свет звуков достиг стеклянных дверец стенных шкафов, бутылочки и мензурки вступили в зону свободы; сделавшись легче от света- они полетели друг к другу на крыльях излеченной любви; вот стеснительный пузырек с зеленкой прикоснулся прозрачным боком к гладкому коричневому скафандру бутылки с экстрактом солодкового корня, вот баночка с витамином "С" потянулась к электрическому прибору для измерения давления, вот начиненный ртутью градусник нервно сделал кульбит в сторону одноразового шприца, но тот лишь хрипло всхлипнул в вакуумной упаковке.
- В общем тааак, мне нужен нозепааам или подобное, у вас есть снотворные?- голос громкоговорителя в Кире перешел на деловой имидж начальницы строойтреста.
- Ммензурка, ортоппедическая фформа для целостности, лленты ппластыряи ккомья ббинтов, я гговорю все, что ссозерцаю внутренним оком, о кком не гговорю, о, кком, ккома, ккоммонь, ккомар, ззапутавшийся ллапкой с шшелущащейся ккожей и обкусанными ногтями, в ссеменной ллогике ккомка ллазурной ммензурки!
- Мне было не заснуууть, а дома никого. Потооом зазвонил телефооон, но когда яаа… подошла… уже положили трубку. Так неприяаатно, когда береоошь трубку, а тааам… короткие… гудкиии. Тем более, что яждала звонка… - Кира не владела своим динамиком и была рада, что местныйГиппократ начал так абстрактно, демонстрируя тем самым, что не подумал ничего худого о ее позднем визите, и в ответ хотелось рассказать молодомуаптекарю все, все, но она чувствовала нехватку времени, и потому торопилась, перескакивая многие предметы, в частности, уже давным давно преодолев в сознании помещение аптеки и его медицинское содержимое.
- Ккопье кккомариного нноса ввв виде нноги нно онна жже хххобот, он же шшшланг, ззаправляемый бббензином, ккогда ттихо ппели жжабры грузовика: "лллао-цзынь-цзынь". Ччто ввы ттак смотрите, жженщина?
- Что? - неожиданно на программу налетели помехи, кажется, он все-таки приметил неладное. Но может это и к лучшему: ускоряет процесс развязки.
- Ччто, ккто, ккокто, ккак то, ккактус, ккоитус, кко-отправления ввытираются ттуалетной ббумагой, пплатный вватерклозет зза угглом, углем или ккалом нначертал он на нневинном ллисте. У ввас есть ррецепт? Ббез ррецепта ннозепам нне ддаем.
- А что даеоооте? Я не знаааю, что конкретно мне нужно, - громкоговоритель сменил тембр, доморощеный поэтишка, небось из тех, что за неимением оригинальности осуществляли мужской геноцид над женщиной, но как похож, какпохож! Ни в коем случае не сдаваться и покидать помещение только с нарядом омоновцев.
- Ввот ккак, ввот ккак. Я ззагадка для ссебя и ддля ддругих, я ннарцисс,и ввы ддля мменя - ввода, я ммог ббы рраздеться, ппогружаясь в вводу, нно нна уллице ххолод, ллед, ссмерти ммед, и я ммогу ппоправить ммногое, ппоправ все.
- Дайте димедрооол хотяаа бы.
- Ввы вверите в ччистоту ххудожников? Ммой ангел, вверите ли ввы в тту ллошадь ддохлую ппод ярким ббелым светом?
- У меняааа нет лошадей, нет лошади. Самааа яааа вряаад ли похожа на лошадь, потому что мне хотелось бы быть неживыыым предметом, вееещью. Думаю, яаа в некотором роде имманееентна курииительной трубке, которую хозяаааинзабыл на садовой скамье, покидая осенью свой дачный домик… и вот онаааа пережилааа зиму, и встречает его в мае на той же скамье, неизменная, постояааанная, без тееени упрека…
- Ддимедрол ттри ррубля, ббля-ббля. Ввы - Ббеатриче, а мменя ззовут Ппавел, хотя я не апппостол. Мне 27 ллет, нно ессли Ббог - этто ттолько иддея, то яддумаю, что и ннозепам мможет ббыть представлен ккак ккакое-то ппроявление Ббога, и ддаже этот дденежный знак, ккоторый, к ннесчастью, ттолько ппятидесятка и ттолько онна. Ддайте ммелочь, Ммадонна.
- Нету. Яааа вижу, вы тааак целую ночь и рабооотаете? У меняаа был знакооомый, котооорый тоооже рабооотал по ночам.
- И ккуда он дделся, эттот ззнакомый?
- Нет, яаа таак.
- Нну, а я нне ттак.
Прочитав на лице продавца понимание и злобу, Кира смутилась. Однако теперь ее не собьешь! Шутите! Натуральный двойник Васи, смывшегося на Север в прошлый вторник - разве могла она упустить такой случай? Вот теперь застыла над прилавком, делая вид, что рассматривает лекарства. Какой у них все-таки нежный звоночек у входа, просто кукольный, но эти люди… Безобразнаябаба с задом и редька в виде мужика. Впрочем, бог с ними: возможно, им-то и суждено создать ситуацию, в которой Кира умело сыграет роль и возьмет бразды правления в свои привычные руки. Карандаш, умело подыгравший Кире в прошлой сцене, тихо лежал на краю стола. Вдруг он заговорил:
- Какие у вас коробки хорошие! - визг карандаша доносился из задливой бабы, бегающей глазами по торговому залу.
- Дда, убборщица ввыбросить ппозабыла. Ппамять нна тто, что ббыло ддо ннас и ббыть мможет нне с ннами. Ввоспоминания о ссспонтанном нневрозе в ммметаформе нноги ккак у ввас, Ббеатриче. Ммини-юббки в ммаксимально ддоступном ввозрасте, ккак я ввас ппонимаю, ккак если ббы ссам ббыл ддамой ттого или инного ссвета, ггейшей, ггетерой, а мможет ббыть ппросто шшлюхой. Изгиб ттела, ддостоевщина ссладострастная, ххрустящая, а ппотом введь ссами ббудете сстрадать. От оссстеохандроза.
- Ой, а вы не дадите их нам?
- От ччего жже нне ддать? Ддам. Бберите нна зздоровье.
- Все шууутите. При чеоом тут ооостеохандроооз?
- Ой, спасибо, я вам шоколадку принесу, хорошую такую, не импортную, с фабрики имени Крупской.
- Зачем они тебе нужны, Валя?
- Ппри осстеохандрозе ввредно ссоленое и ссладкое, ссентиментальное иорральное, орральность ссладости в фформе ккуба ли, ппирамиды ли, шшара. Шшарю гглазами, ккак яззыком, ззмеиный ппоследыш в ппятнах ввокзальных оггней, ккобра ккиберпанка сспит в ккобуре рревольвера сспящего ммента. Иддите ддомой, Ббеатриче, к ммужу.
- Нужны. Ты, Боря, бери вон те сбоку, а я возьму по центру. Женщина, отойдите.
- Мы женаты уже много лет, я знаю всю твою сущность, в доме негде повернуться.
- Дома абсолюуутно никого, яааа… не зааамужем… и тааак страаашно, по правде говоря.
- А ввот я жженат. Апптеки оччень ррелигиозны, онни ддают ххоть ккакую-тоннадежду. Я - аппптекарь, и ззначит я - ссвященник, я - жжрец, я ппрозреваю ррайские ккущи в анналах ббанальной ккладовки в аннальных ззадах пповторения ппройденного.
- Ну ты даешь, Боря! Нам нужны эти кладовки, тьфу, коробки, я положу в них то,что нужно.
- Посмотрите, женщина! Я призываю вас в свидетели. Ты, Валя, барахольщица.И так уже всю квартиру захламила.
- Я нормальная, ты чего? Люди же слышат, совсем что ли?
- Ты барахольщица, я уже много лет тебя знаю, и не только по стульям.
- Можно я хотя бы посижууу здесь на стуууле немнооого?
- Бблагороднейшая Ббеатриче, я ппосадилббы ввас в вванну из ккрови ппоследнего ппоэта, если ббы ррискнул нназвать ссебя эттим имменем, я ссделал ббы Ввам ппирсинг кклитора из ббриллиантов Ссозвездия Ппсов, с пприпадочным Ллаием ммчащих ссани ппостутопических и ппантрагических Ппантагрюэлей-Арлекино. Нно я апптекарь, ссвященник, жжжрец, чужжжой мммуж, в кконце кконцов…
- Во дает. Если бы я не была "барахольщица", не барахлилась бы, что бы ты сейчас пел?
- Ой, Валя, все!
- Зис из зы энд, бьютифул френд… И рааадио хорошее, и "Дооорз" люблюуу, значит, яаа у вааас тут посижу, рааадио послушаю, договорились?
- Ффазе, йес ай эм, ай вонт тту ккил ю, ммазе… в ккулуарах ххрустального ддворца, в ффармацевтической рреторте, ччто ввы ссмеетесь? Я ддостаю из ккармана ббрюк кключи от ррая, нне в пподсобке жже ввам ссидеть… ррадио сслушать…
- Ты куда это? Видишь, человек хочет закончить разговор, а ты уходишь. Боря!
- Я пошел, все.
- Ой, выыырубилось.
- Ччто дделать и ккто ввиноват, ввен ззе ммьюзикс оувва. Ввздорная ррадиоточка, ччервоточинка в ппрозрачном экксельсиоре рреалий, ккусочек ссмерти ппод ппокрывалом нноворожденного, ссамодурство ммузцентров, мморочащих ушши ттишиной…
- И вообще ничего не надо, вообще…
- Успокойся, Валя.
- Не говори со мной в таком тоне, я не буду говорить с тобой в таком тоне. Мне вообще ничего не надо, вообще…
- Надоело. Тащи сама, если тебе надо.
- Ой, худо мне… худо… Позови этого… продавца, нитроглицерин дома оставила.
- Эй, продавец! Мужчина!
- Не слышит… козел… заперся там… где-то со своей… шлюхой… а ты здесь подыхай.
- Где тут телефон, черт, "скорую" не вызвать…

@@@
- Подождииите выыы… слышите… тааам… плохо с сердцем…
- Дда, этто вверно, пприложи рруку, сслышишь, ккак ббьется?
- Тааам женщине… плооохо… ты эгоист.
- И зздесь жженщине пплохо, и ттам жженщине пплохо, этто ккак ммаятник, Ббеатриче, ттик-ттак, ттик-ттак.
- Не нужно смеяааа…
- Ммм… Сссейчас рразоблачим ммы Ббеатриче ккак вврага ннарода. Сссначала ккоричневую ккожуру ппиджака, ттеперь чччернуюккобуру дджинсов… Этто ччто зза ббумажка ввыпала?
- Аххая… яааа… писааала прошлой ночью во время бессонницы отчет… чтобыотвлечься от… от ууужаса… доклааад на конференцию строителей… если встанешь в метапозииицию, это шизоооидное состояние… так сразу этот ужас на тебя и наваливается… я ведь женщина образованная, не просто там прораб какой-нибудь, хотя прорааабы тоже разные бывают… то есть… ауа… я… яааа просто начала набирать… преследуя однууу цель… не останавливаться и не занимать метапозииицию… едддиах!… инственое спасение в таких случаях… единственное… спасение единственное… чтобы на лазури экрана проявлялся поток сознания как письмо и мерцал таииинственно с той стороны… словно приговооор… как хорошо…
- Тты рраспечатала ссвой пприговвор, Бббеатриче?
- Хорошооо… не знаааю… почитааай, если тыэгоииист.
- А что тты ддумаешь? Нне эгоист? Ввот ссейчас… ссейчас ввойду и сстану оккончательным эгггоистом… Ччитаю: "Я взвзглянула исскоса нна ччеловека, ссидящего ннапротив меня вв ккупе…" ккаккая ккрасивая ввагина… что ттам ддальше… "тточнее… я ддаже не глядела нна ннего… хоть ббы и искоса… я… ппросто… смотрела вв окно и крайнюю плоть… ппардон… огговорка… ппериферииию ммоего зрения… захваттывал краешек эттого ччеловека… ккакая-то ммаргиналия… в ссущности… однако я ддолго вгглядывалась в этту ммаргиналию… от ннечего дделать и ззаметила ннаконец… что из ппод обшшлага… или этто ббыл не оббшлаг… ведь обшллаг ббывает ттолько у ррукава… значит не из-за обшлагга… а из-за ккакой-то ддругой ччасти оддежды… название ккоторой я ссейчас не ппомню… а ккогда вспомню… то оббязательно скажу… ттак вот… из-за эттой пполы… ххотя она ввовсе не ппола… дда… вспомнила… этто ббыла фалда… так ввот… из-за этой ффалды ввысовывалась рручка ккакой-то ммонструазной ххиммеры… мне ккажется ддаже… что онна ббыла ббы змеей… если ббы рручка не иммела столь антропомморфных оччертаний… и ттогда я ррешила нне пповорачиваться… чтобы рразглядеть… а не пповорачиваться… чтобы нне рразглядывать… все-равно язнала… что этта ччасть ттела… ттемноватая и наппоминающая щщупальцы… не есть ччасть ттела в собственном смысле… а сскорее являет ссобой ччасть ддекорума… ннекий ррисунок… нне пподдающийся ппрочтению в дданной сситуации искривленного ннаправления ллуча ммоего взгляда…" Уф…оп… шшире… шшире… "Я ппросто ррешила не ддумать об эттом ббольше… а ллучше порразмыслить ннад ттем… ннад ччем я размышляю ввот уже очень ддолго… ххоть и ббезрезультатно… и вот я нначала размышшлять… ммне ббыло ппоначалу оччень ттрудно… и рразмышлять я нне ммогла ввовсе… нно уддалось вспомнить ннекоторые ввещи… ввоспроизвести их ммысленно в своем ввоображении и ннепрямо… ппод лленивым… глуповатым и простодушным углом ссозерцать их ннекоторое время… этто ббыли в ччастности… ввоспоминания ссовременников… ссовременников Ччехова… имменно ннад ппроблемой… тточнее…ннад ннекоторыми… ссамыми… вероятно… нничтожными проблемами… я и рразмышляю ттак ддолго и ббезнадежно… тто рревностью… то рробостью ттомим… ккак эрротично… ннадо жжже… и ммне вдруг вспомнилось… ххотя эттои не ббыло ттак уж "вдруг"… ттак уж ннеожиданно… этто вопрос… ккоторый ззреет… и ттут я ппросто ддала емму ссвободу… так ввот… мне вдруг вспомнилось… оппять этто "вдруг" ввылезло… нно мне ужже нне ххочется ппоправлять из ччувства ккакого-то ссамолюбования… ввероятно лложного и отттвратительного… нно я все-таки ррасскажу о ттом что я вспомнила… ттебя ппоберечь?… этто ббыло ммое сформировавшееся ммнение ннасчет того… как современники относились к Ччехову… сссовременники принимали Чччехова зза ддурачка… Сстаниславский ннапример… а что ккасается ддругих тто ттут я ужже нне ттак тточно увверена… ппотому что ввероятнее всего… ссами онни ббыли не столь уж умны… и "оддурачивание" ггения происходило в их автобиографиях неввольно… ппросто вв ррезультате ппопытки опписания… ккоторая ммогла имметь ллишь ззаранее оппределенный усспех… ккоторый усспехом мможно нназвать ттолько в ввесьма оппределенном и ссильно ирроническом кконтексте… я ввспомнила и бболее кконкретные ддетали… ппозволяющие ммне ттак ввеско и ннеобоснованно гговорить об "оддурачиваниии" ггения… этто ббыло в ччастности опписание Сстанисллавским оддной исстории… сввязанной с нназванием ччеховской ппоследней ппьесы… он ввспоминает как Ччехов ппришел к ннему ккак-то раз ввесь ссияющий… ну а Станиславский… этто был ччеловек ссудя ппо егго ввоспоминаниям… оччень ссебенна умме… он ттут же сделал ввид… что оччень ддоволен ттем… что пришел Ччехов… ххотя на ссамом дделе… ддоволен то он ккак раз нне ббыл… он просто ппритворился оббрадованным и оссторожно ттак… у Станиславского в вввоспоминаниях о Ччехове ппостоянно ффигурирует эттто ввот "оссторожно"…ссловно он оччень ббоялся оббидеть Ччехова… и ссудя по вввсему… это емму нникогда не уддавалось… это… я имею в вввиду не оббидеть… ннесмотря на ммеры предосторожности… тточно сам… Ччехов был… ттакой ччеловек… над пповедением… ккоторого ннельзя… не ппосмеяться… ннельзя просто… оттнестись к ннему… как к ннормальному… ччеловеку ннепременно… ннужно оббидеть… ппотому что если… не оббидеть… то ппросто ссебя… увважать пперестанешь… как пперестал… ббы уважать… сссебя ннормальный… ччеловек скрывший… что он ннастолько… уммен чтобы… ззаметить явную… нненормальность и ддаже… иддиотизм другого… ччеловека ввыспрашивать… нначал что… ммол Аннтон… сслучилось дда… ввот ббрат Сстаниславский… ппридумал нновое… нназвание для ккомедии… ррадостно ттак… оккрыленно… пподелился… с нним… Ччехов… ттут… Сстаниславскому… ссовсем… ттуго… ппришлось… вво-первых… ппришлось… ппритвориться… что… он… ббезумно… ррад… ттому… ччто…Ччехов… ппридумал… нновое… нназвание… своей… очередной… ккомедии… которые… он… вовсе… не… считал… по-видимому… ггениальными… и весь… их… успех… относил… за счет… своей… режиссуры… а во-вторых… пришлось… с еще… удвоившейся… осторожностью… начать… выспрашивать… а что… же там… за… назва…ние… такое… ВИШ…НЕ…ВЫЙ… САД… Воскли…кнул… вдохно…вен…но… Че…хов… а… Ста…ни…слав…ский… с си…лой… раз…дви…нул… гу…бы… в улыб…ке… и… из… по…след…них… ос…тав…ших…ся… по…сле… у…лыб…ки… и… пред…шест…во…ва…вших… ма…нев…ров… сил… на…чал… и…зо…бра…жать… вос…торг… экстаааааааааааззззз…"
Упираясь ладонями в деревянный стол так, что его острое мертвое ребро больно врезалось в живую плоть, Кира сдерживала напор Павла, пока тотне обмер, не обмяк, не стих, не обнял вдруг, ласково так, приятно, ее плечи большими белыми руками, пахнущими антисептиком.
- Ты забыл сняаать белый халааат, - проговорили его белые руки, используя рот Киры, самим себе - коричневому зайодившемуся шрамику на правой длани, и, высвободившись из объятий, чтобы не насиловать прекрасное мгновение, растягивая его маленькое тело на долгие тянучие минуты, скользнула на кушетку и поглядела на Павла с некоторым вызовом, объясняющимся его заторможенной реакцией на ее вызывающую стремительность, обясняющуюсяего заторможенной реа… и так до бесконечности.
Почувствовав этот замкнутый круг, Кира на мгновение потеряла Павла из мысленно-телесного фокуса и обратилась к тому, что было за ним, но не в памяти, а в помещении: стол, ваза, графин, фотография под стеклом… Не может быть!
Вот где таился источник их с Павлом речи во время коитуса!
На групповом портрете с левого или правого, никогда не разберешь, краю изящно вненаходилась стройная девушка лет двадцати с темными кудрями, подстриженными так, что оставались открытыми маленькие, чудесной формы раковины ушей. Она сидела на диване с высокой спинкой, непринужденно отстранясь от гигантской руки мужеподобной подруги, похожей на орангутанга, которого держат в зоопарке из жалости. Подруга улыбалась бесформенным лицом, на котором убийца фотоаппарат оставил три щели (глаза и рот) и две дыры (ноздри). Химический оттиск сумел сохранить ту первобытную силу, с которой от нее несло самоуверенностью и алкоголем. Красотка, кокетливо уклонившись от сжимающей ее предплечье неуклюжей мезозойской клешни, ускользнула и от более техничного объектива: осененные темными ресницами светло-серые глаза с надменной поволокой печально убежали в сторону. Чувственный большой рот был неправильной формы (левый уголок шел немного вниз), что придавало ему неотразимую прелесть, своего рода демонический шарм.
- Кто… это… твояаа невеста? - спросил рот девушки устами Киры, которая не в силах была оторвать глаз от фотографии.
- А, этто? Этто ссестрица ммоя, бблизняшка, Ання. По ппоследнему ммужу Ккернунг, - ответили рту чудесные уши устами Павла, который уже успел прыгнуть вслед за Кирой на кушетку и теперь перегнулся через ее голую спину, чтобы схватить со столика сигареты.
- У тебяаа рооот другой, - проговорил рот Анны Кернунг устами Киры, внимательно разглядывающей лицо Павла, вобрав его голову в ладони.
- Ну дда, - ответили уши, а Павел затянулся сплющенным нежными руками Киры ртом и разогнал выпущенный дым ее рукой. - Онна уппала вв ддетстве ннаббатарею, рразорвала ггубу о шшштырь из-под ккрана.
- Бедняаажка.
- Дда уж, нне ппозавидуешь. Ммужики зза ней ттабунами хходили. И ббабы, ккстати, ттоже. Ббыла три рраза ззамужем, вв отличие от ттебя.
- И ухо другооое. Если ухо откормииить, то получится свинья.
- Гм, гм.
-Такооой вот массаж уууха. Ты похож на Алексааандра Блооока.
- Нночь, уллица, ффонарь, аптека, ббензин ттечет из жжжопы ввека.
- Только гууубы чувственней. Нет, серьеоозно, у тебя неплохие стихиии, если ты почитаешь еще что-нибудь, то…
- Тто что ммне зза этто будет?
- Я… я тоже тебе кое-чтооо… кое-что почитаю…
- Ххочу сспать, спать…
- Ты спииишь?
- Я ссплю…
- Мы спииим… - поглаживая Павла по волосам, Кира пыталась пригладить собственные лихорадочно скачущие мысли.Сходство Васи с Аней Кернунг казалось еще более потрясающим, чем с Павлом, ее братом-близнецом: та же милая губа… Может, тройняшки? Глупость какая,все-таки Васе уже сорок… В любом случае, она должна иметь это фото. Если сейчас Павел ус…
- Брэйк он сруу ту зэ азэ сайд йе, брэйк он сру ау… Мэйк зэ син ов вик ту вик…
- О, ссммотри, Ббеатриче, ввключччилось!
- Что за мудаки, еб твою мать… дохлая баба валяется, американские гавноеды орут… Эй, там, аптекари! У вас тут дохлая баба валяется, а вы просрали… Ночь не в то горло попала. Дайте что-нибудь творящее сон.
- Рразъятые ччлены оккрыляются и ввооружаются ккопьями, ппистолетами,ккосами и ввилами для ввнутренних ппреследований. Этти ннавязчивые нневрозы жжужжат и ллениво ввьются ввокруг ккак ммухи то в ввиде останавливающегося ссердца, ттто упругих пполовых органов, ллетящих в ттандеме с оррганами ггосбезопасности, тто яззвительно пподнимающейся ссо дна жжелудка ннепереваренной ддуши в сстразах ввинегрета.
- Ой, да вы поэт… Из мудаков, да? Из модернистов хуевых, да? Петербуржец, блядь: душа, блядь, сердце, желудок… Жалко мне тебя, парень.
- Ммясники нне ммогут сспать сспокойно и бберутся за ттопоры, и рразрубают ссобственную пплоть, ищща в ее рраковине ддавно уллепетнувшего ммоллюска, и ввсе пповторяется сначала: рразъятые ччлены оккрыляются…
- Ну и хуй с ними, пусть летают. Я говорю, батареи на всю катушку, жара, в квартире 22 градуса. Я лег голый, просто голый. Уже третью ночь не сплю. Не валерьянку же пить. Красивая у тебя баба, только старая. Давно ты с ней?
- Ххуй. Я убберу ее. Ппусть ддо утра пполежит, а утром ппридет убборщица иубберет. Этто ее рработа.
- Давно ты с ней?
- Онна с ммужем пприходила, мможет, ммуж и ппобежал "скорую" ввызвать. Ссейчас приедет.
- Давно ты с ней?
- Дда что тты ззаладил свое "ддавно"?
- Я интересуюсь. Мне вообще все интересно.
- Ввот и…
Кира видела, наблюдая сцену в просвет занавески, скрывающей внутренние аппартаменты, как с уст Павла чуть было не сорвалось ругательство, источник которого находился в фотографии, которую она держала в руках, но в этотмомент зазвенел звоночек входной двери, и в помещение зашли, оживленно переговариваясь, двое. Занавеска шелкового ацетата зашуршала, пытаясь заглушить слова черно-белой мужеподобной подружки с группового портрета:
- …ну а что я мать, у меня ребенок пятимесячный, я и подкинула на сеансе такой топик: "Правда ли, что вредно нагревать детское питание в микроволновой печи?" И ты знаешь, пришел ответ. Грубый. По-английски ответ, но все равно грубый: "Вредно все тому, кто боится техники, поэтому ВЫКЛЮЧИ КОМПЬЮТЕР". Представляешь, большими буквами: ВЫКЛЮЧИ КОМПЬЮТЕР.
- Aus der hochsten Freude tont der Schrei des Entsetzens und spricht von Medizin mit Anerkennung. Herr Rot.
- Вот-вот. А там же целая группа, все сидят в интернете, мудаки, это читают, и приходит еще один ответ, все по-английски: "Извините этого человека, ему должно быть стыдно, что он так ответил матери". Ну мы думаем с мужем: немец. И ты знаешь, суслик, действительно, оказался немец! Прислал потомогромную статью о том, как вредно нагревать детское питание в микроволновой печи.
- Das Individuum, mit allen seinen Grenzen und Ma?en, ging hier mit Anerkennung in der Selbstvergessenheit der dionysichen Zustande unter und vergass die apollinischen Satzungen. Das Ubermaass enthullte sich als Wahrheit, der Wiederspruch, die aus Schmerzen geborene Wonne sprach von sich aus dem Herzen der Natur heraus.
- Слушай, зайка, говори по-русски.
- Я лучше воздушный шарик куплю. Женщина… ммм… плачет… ммм… муж ушел к другой… ммм… а шарик летит… А других у вас нет?
- Ччего ддругих? Гговорите ппо-ррусски.
- Ну, этих.
- Нннет.
- Пошли отсюда, мать-героиня.
- Ты что, не купишь никаких? Ну слушай, я не пойду больше искать, у меня ужемолоко. Уже блузочка мокнет.
- Мокнет блузочка?
- Дааа…
Кира подошла вплотную к фотографии и замерла перед ней. Сюда прекрасно доносилось все, что происходило в торговом зале, поэтому можно было безнаказанно снять и спрятать портрет Ани Кернунг, а потом… Вот вошел кто-то еще и металлическая рамка, навеки венчающая Анну Кернунг с подружкой, зазвенела:
- Бобо, бобо и больше не болит-лит лит-литература, но страдают ушкиПушкина. Ро-дионис, вы кокомпенсировали из кокошелька додостойнейший додостоевского фарс-сварс?
- Треньгу достал из швармана и грузди в кузове, Наполлон. Какого чебурашки тебе еще понадыбалось?
- Квакающая какасса скрижалила чекаку, якако писака коротал корамору. Молодой чулоэк в синем!
- Он не в синем, Наполлон, ты джин-тоник.
- Ччто ввам угодно? Кккаберне кккиберпанка льется нна ппол ккак ммолоко из кружки в рруках у ннеловкого рребенка. Ззначит лли этто, ччто он уммер?
- Слышь, Ро-дионис, тут какамидзе жмыхи чичибабит: о шмолоке, о пердетях…
Кира встала коленями на стол, вытянула руки, подняла, подтолкнув легонько вверх, металлическую рамку и с неожиданной легкостью сняла портрет с гвоздя. На колготках пошла стрелка от деревянного заусенца.
- Заткнись, Наполлон. Простите этого рубанка, мон уссир. Подайте бедным карманам два, нет, три десятикубовых шприца.
- А третий тебе сарынь на кичку?
- В срать. Ты мне в анус что ли хочешь воткнуться? Сейчас возьмем на панели… О… Каккой бабец предохлый! Наполлон, туточка было поле твоей битвы, вотона, шаечка твоей мечты, вечная женственность, тянет нас с ней…
- Я что, некрофил?
- А я что, профи? Может она, кис-кис-кстати и встать. Может она ЖИВАЯ! О!
- Да нет, Ро-дионис, холодная…
- Ты пощупай, пощупай, петушок.
- Стремно как-то.
- А ты расслабься.
- Да что я, доктор! Иди сам пощупай!
- А че это она у вас тут валяется, а, маг?
- Уттром ппридет убборщица и убберет. Этто ее рработа.
- Ню-ню.
Павел ввалился в комнату, утирая со лба пот, и, промямлив "наконец-то", упал на кушетку. "Нне люблю ммертвых", - черно-бело пропел его голосом портрет, прячущийся у Киры на груди. Начальница стройтреста пристроила его поудобнее и наклонилась над фармацевтом, чтобы отвлечь его внимание от пустого места на стене. Расстегнув, Кира взяла в рот.
@@@
- А тты ббыла в Ммоскве, Ккира?
- Дааа, Паавел.
- Как же получилось, что я ттебя ттам не ввидел?
- Ааа… А я сидела в углууу где-нибудь, наверное. Так вот срааазу помню только крышу. Дело в том, что была зимааа и из окна конференц-зааала, где проходииило заседание, виднелась примыкающая к аудитории заснеженная крыыыша пятиэтажного дома. Скучающему слушателю, случайно кииинувшему взгляд в окнооо, казалось, что он плывет на тихом аккуратном пароходе в безветрееенную погоооду - так сильна была иллюзия того, что под окнами проходит мооост, подобный тысячам крыыыш-мостов на горизонте, распустивших свои сверкающие бутоны в серо-свинцовом небе, вонзииивших в его изморось тычинки труб и антенн до того глубокооо, что они терялись за крылатым роем мохнатых бабочек-облаков. Теперь один из этих мостооов, изогнутый кошааачьей дугой, застыл на миг под окном корабляаа, готовясь к прыжкууу во времени-пространстве и повторяя до мельчайших изгибов форму желааания зрииителя остановить чудное мгновение живой жизни, ибо замирание длииилось и лилооось, раскрывааая себя для бесконечного блаженного любования. Пруст,следуя кельтским вееерованиям, утверждааает, что пааамять вселяется в предмет. Мне легко раскрутить клубооок воспоминаний, если яаа предстааавлю не предмет, но картинку, мысленный фотоснииимок с места действий, и этот лоскут декорации послужит проводникооом в глубь прошлого, своеобрааазной машиииной времени. Вспомнив тот заснеженный мост, я проваааливаюсьза подмооостки настояааащего, в оркестровую яаааму минувшего или, если угодно, в его суфлерскую будку… Я пооомню чудное мгновенье, я пооомню…
- На ссамом дделе этто ббыл не ммост. Я ссидел ннапротив, в ддругом кконце ззала и ттоже, глядя в окно, вдруг испытал бблаженство. Я виддел сстену ддома с ннависшей ккрышей ннапротив, нно я сммотрел вв ддругую ссторону, я ссмотрел нна ппанораму уллицы, ухходящей в ссамое ннебо.
@@@
- Моя домрабооотница служит мне уже три года, это молодааая дееевушка, которая украаала у меня любовника. Он работает на Севере, и она шлетему туда письма, которые я периодически краду и всегда ношу с собой.
- Поккажи ммне.
- Сейчааас, сейчааас, где-то в сумочке…
- Дда ннет. Дда или ннет? Ддаиннет нна одном ддыхании, ммилая Дданет, ппокажи мне инное, инначе, ммолю ттебя оссвободиться вторично от ккоричневой ллиствы ттвоей ккацавейки. Нну ввот, ккаштан ттвоих вволос оппал ккаштаном ссуконной ппелерины ббез ззастежек и оппал ввспыхнул пполным ккефиром в шшелковых скважинах ббюстье. Тты мне ппоказала.
@@@
- "Милый Ввася", - Этто что, ссонет? Нну ладно.
Мменя ннадо вв музей ппод стекло,
как ссамую глупую отпправить.
На ддискотеку ты, кконечно, не ппришел.
Я введь ввсе себе ссама ппрридумала.

Ввесь дискачч ппросидела и ддаже не тттанцевала.
Тттолько в нначале ннемнного, дда и тто
не "мметалл". Врруббили ппанковский "Ррэп".
Ннормально. Нно я нне ппошла, ппотому что из "вв"

ппараллели ввообще ннникто нне ттанцевал.
Все ббыли ттакие ппьянные, обборзеть!
Все ббыло ттак ппаршиво! И ддо и ппосле,

дда ввдобавок нна ннеделе
пполучала оддни ппараши,
нну рразве ттак мможно жжить!
- А зздесь что-то ддругим ппочерком. И ччернила ккрасные.
- Это я дописывала ее письма позже. Я запиралась в ванной, набирала в чашку менструааальной крови и обмакивала… туда… перо…
- Каккое пперо?
- Обыыычное перо. Почитай еще.
- Мможно ппро ссебя?
@@@
"Я так больше не могу. Твоя Беатриче, чтобы избавиться от запоров, ложится на спину, а женщина, опираясь на руки, садится верхом, вводит нефритовый стебель, и оба начинают двигаться, когда она достигает оргазма, следует остановиться, если повторять упражнение по девять раз в день, по истечении десяти дней наступит выздоровление, показуяему благость Господню, предстательством Богоматери грехи его прощающую, чистотою телесе ея вся Небеса возвеселившая до поросячьего визгу, до "эвоэ!".

@@@
Милый Вася,

Так странно, вроде
и не ощущаю совсем, что есть я.
Уж не знаю, кто есть,
но не я, это точно.

Поехала я сначала в универмаг
и купила, наконец, холста
на сумку. Хотела на
рубаху, но увидев сам

холст (на улице увязались
три каких-то жлоба
и один сказал "поебать, что ли",

тогда я зашла от них в магазин
культтоваров), я испугалась
и поняла, что для рубахи нужно другое тело, которое следует для улучшения кровообращения уложить на бок, согнуть его ногу в колене и вытянуть его левое бедро, а потом наклониться над ним сзади, опираясь на руки, и совершить шесть раз по девять толчков, а затем остановиться. Это очень хорошо для кровообращения и избавляет женщин от фригидности.Повторяя упражнение по шесть раз в день в течение двадцати дней, можно наверняка вылечиться и нанести вначале всего лишь одну каплю на язык. Вкуси запах играют важную роль в постижении природы урины. Вы самолично убедитесь, что ее вкус намного лучше некоторых лекарств и алкогольных напитков, а так как вкус и запах играют важную роль в постижении божественной сущности мочи, то феноменологическая редукция от противного вкуса и запаха лекарств и алкогольных напитков, как то сивухи, портвяшка, пивка и водяры проходит как вы самолично убедитесь день, проходит ночь.
@@@
Милый Вася,
Вчера
была
злая.
Твоя Беатриче должна лечь на спину и крепко прижать ноги к животу. Мужчина ложится рядом и резко набрасывается на нее, совершая девять раз по девять движений. Закончив 81 движение, он останавливается. Это укрепляет костии устраняет неприятный запах из влагалища. Повторяя упражнение по девять раз в день, исцелишься по прошествии девяти дней. Не слушайте их, Беатриче. Упарь лучше 500 граммов урины до первоначального объема (т.е. до 125 граммов),этой жидкостью разотри ступни ног и помассируй их так хотя бы 5 минут, а затем смой теплой водой, отметь свое общее самочувствие в течение ближайших 3-6 часов, значит, упарь поллитра урины, то бишь мочи, запомнила, и этой насыщенной фиговиной растирай то, что узкой ножкой ножку бьет, хотя бы пять или шесть минут, потом смой и в течение 3-6 часов упарь поллитра урины…
@@@
Милый Вася,
Вчера к нам пришел сантехник.
Кира не поверила, что это
Сантехник,
И долго не хотела открывать,
Но я настояла, потому что я дитя нового поколения
И не имею советских комплексов.
Для советской женщины
Сантехник является символом сексуального насилия.
Помнишь
Анекдот про банан?
Сантехникам
Не открывают дверей, боясь быть задушенной руками пениса.
Сантехник сказал, ты совсем дура что ли?
А Кира ему фак показала пальцами и заперлась в кабинете.
Сантехнику я показала унитаз.
Сантехник был уродливый, но водкой от него не пахло, об этом врут.
Сантехник сопел и попросил меня не мыться, пока он здесь.
Сантехник так напугал Киру, что она высунулась из кабинета, позвала
Меня и попросила выгнать на хуй
Сантехника или вызвать милицию. Я наблюдала за
Сантехником в течение получаса, но ничего о
Сантехнике не узнала. Он даже не воспользовался унитазом, который чинил.
А ведь он у нас импортный!
Твоя Беатриче чувствует, что вот-вот извергнется семя, поднимает голову, чтобы глубоко вдохнуть и задержать дыхание, вращая глазами налево и направо. Напрягая живот, нужно возвратить семя и заставить его распространиться по всем сосудам. Но современная медицина советует извергать рвоту. Рвота указывает на более мощный процесс избавления от слизи, поэтому она не должна вызывать беспокойства, ибо после рвоты наступает облегчение, и когда вы почувствуете себя отдохнувшим, вновь приступайте к уринотерапии, потому что рвота есть символ и ритуал, только символ, преходящее, ничтожество ей имя, насекомое, тварь дрожащая, а вы не имеете никакого римского права уезжать без ужина, кому - так, кому - фак.
@@@
Милый Вася,
Как красив, должно быть,
почерк
больного человека на грани
самоубийства.
Его отрывочные, беспорядочные мысли
без начала,
без конца,
без логики
- без ничего.
Его нельзя понять, потому что он наполовину уже не здесь,
и виден только
в ущербной ипостаси, жаждущей и ждущей исчезновения.
От этого его творения
покрываются
налетом
тайны
- плесенью подтекста.
Вчера вечером мы лежали голые
с д
и курили,
и мне привиделось,
как рождается человек.
Как ты думаешь?
Это рождение локализовано в эдакой глыбе времени
- черном необработанном камне
с червоточинкой посередине,
хотя разглядеть черную точку в черноте, по-моему, невозможно.
Червячок
этот
и есть
человек:
он начинает проедать плоть
камня,
в котором возникают пустоты - прожитая жизнь.
Когда пресмыкающееся выбирается наружу из штольни,
прогрызая время насквозь - он исчезает.
Мне показалось, что нас слишком много в одном времени,
и слышен непрерывный хруст и грохот обвалов. Сейчас я метаюсь по комнате
и в конце концов забиваюсь в какой-нибудь угол, потому что
показаться
на свет
никак
нельзя.
Мне - нельзя показаться.
Я - это то, что не может быть освещено.
Я - это Оно, которое всегда скрыто, так как человек не носит
зеркало постоянно перед глазами.
Я - это все, что у меня есть. Его нужно охранять, беречь. Если по иронии судьбы
я должна общаться с себе подобными, но маска еще не готова -
я поворачиваюсь спиной. Когда
я пытаюсь быть собой, люди не понимают, что
я имею в виду. Надо уметь видеть то, что они приготовили на сегодня. Иногда
я почему-то выхожу им в этом навстречу. Видимо, сейчас меня держит книга,
которую
я читала утром. Это пишу не
я. Хотя
я уже не понимаю. Мне кажется, что
я сплю. Мне твердо и тяжело. Мне кажется, что двор за окном - это в
моей голове, а дальше этого двора - обрыв - ничего нет. Некие дела -
отвратительны в своей материальности. Когда
я говорю, что
я не верю в себя, это значит, что
я не верю не в себя, а
я не верю в себя там, где меня нет. Меня нет снаружи, и потому
я не верю в свое внешнее проявление. У меня нет внешних проявлений, так как
они различны и не подчиняются. Двойная
жизнь, тройная - чем больше, тем лучше (лучше меньше, да лучше?).
Я вообще люблю слабых, которые слабы из-за обиды на мир, который не признал
их силы. Хотя разум человеческий воистину превосходит любовь
мою к роду христианскому, когда сын
Его показал
Ему язвы от гвоздей, сила благодати сочилась из уключин прорванного
тела в виде почерневшей сукровицы.
Твоя Беатриче ложится на бок скрестив ноги. Мужчина располагается поперек нее и входит сзади. Он повторяет 9 движений четыре раза, а затем останавливается. Это регулирует дыхание, у женщин лечит боли во влагалище. Повторяя упражение четыре раза в сутки в течение двадцати дней, можно вылечить кишечные расстройства, хотя рвота может быть, когда урина имеет сильный неприятный запах и вкус. Такое наблюдается при лихорадочных состояниях, желтухе и других заболеваниях. Необходимо заставить себя выпить такую урину и запить ее большим количеством протиевой воды. Вторая порцияурины будет менее концентрирована и не такая неприятная на вкус, так надо продолжать и дальше, пока она не станет прозрачной как стекло и приятной на вкус как земляника со сливками, хотя рвота может быть и должна быть, без рвоты нельзя, ибо она приносит облегчение, отдых и гораздо эффективнее очищает организм от шлаков, чем оргазм, в таких случаях надо пить мочу порциями, Порция, Цирцея, и другие самки много курили, от чего моча становилась вонючей. Армстронг после 46-дневного уринового голодания сделал выход,скушав бифштекс с кровью.

@@@
Павел взял лист и погрузил его в раствор формалина. Потом второй, третий и так далее. Когда он опустил в формалин последнее письмо Беатриче, Кира почувствовала, как что-то оборвалось внутри фотографии и карандша, истало легко.
- Мне легко, - сообщила фотография Павлу устами Киры.
- Мне тоже, - улыбнулся карандаш ртом Павла. - Ты заметила, как я говорю?
- Да, я заметила, как ты говоришь.
- Я тебя люблю.
- Я тебя люблю.
- Еще я люблю свою жену.
- Я тоже люблю твою жену, хотя я никогда не видела ее.
- Я люблю Беатриче.
- Я люблю Беатриче.
- Я люблю Васю.
- Я люблю Васю.
- Я люблю весь мир.
- Я люблю весь мир.
- Уже утро, ты видишь, взошло солнце.
-Я вижу солнце, я чувствую, как оно восходит все выше и выше. Его лучи входят в меня, и мне кажется, что это ты.
- Меня ждут покупатели.
- Иди, милый.
@@@
Кира проводила взглядом Павла и когда он скрылся за занавеской, достала из кармана кофточки фотографию Ани Кернунг и пристально взглянула в ее надменно-печальные глаза. Затем, продолжая держать перед глазами портрет, достав из кармана джинсов карандаш, который она стянула с рабочего стола Павла, и машинально взяв его деревянный кончик в рот, Кира оперлась грудью на подоконник и выглянула в окно, за которым светило неяркое сентябрьское солнце. По двору шли люди, потому что двор был проходной. На балконе напротив стояли тинейджеры и орали что-то веселое вслед лицам женского пола. Кира переводила взгляд то на них, то на Аню Кернунг, водя вынутымизо рта карандашом по линиям, попадающим в поле ее зрения.
@@@
- Эй, девушка, иди к нам…
- Ой, какая страшная! Женщина, вы почему такая страшная? Вас в детстве испугали?
- Мальвина… Красивая, Мальвина, ты не смущайся…
@@@
Посреди двора стояло одинокое дерево. Его облетающие ветви качались на ветру, то появляясь, то исчезая за желтеющим листком фотобумаги. Кира бросила во двор деревянный карандаш и увидела, как он превращается в дерево, как он растет, растет, выше и выше. Как на его ветвях появляются почки.Как почки карандаша. Распускаются в листья. КАК. НАСТУПАЕТ. ВЕСНА.
Здравствуй, Весна, - сказала Кира.
Но Весна ничего не отвечала, носясь в воздухе с пересвистом весенних птиц и запахами распускающихся растений.
Кира перевернула фотографию. На обороте листка с Аней Кернунг синели строки, пахнущие авторучкой:
"А я ему говорю, убери ноги, у меня меж них метла не вмещается. А он мне говорит, тетя, совсем оборзела, шла бы и мела куда-нибудь подальше. А я говорю не твое собачье дело. А он мне говорит, что у меня собачье сердце. А у меня не собачье сердце, потому что я бессердечная. У меня и других органов нет, я вообще никто".

Hosted by uCoz