Надежда Григорьева

RAT (Verrat)

 
- Кааак я стааал предааателем? Разве я стааал предааателем, дееевушка, посмотрииите на мееняаа, рааазве предаатели такииие? Я не предааатель, я принадлежууу пииитерскому андеграундууу, я поэээт, бляаа, - Питерец сокрушенно покачал головой и оглядел белесые стены медчистилища, реди-мейд храма чистоты и здоровья, псевдоблоковской аптеки, в фармацевтических кулуарах которой, видневшихся сквозь неплотно прикрытую дверь, скучала стена с одинокой фотографией Ани Кернунг, выскальзывающей из объятий человеческой обезьяны (уважаемый читатель, конечно, заметил здесь не только отсылку к фотографии из тургеневской "Клары Милич", инициирующую диалог с загробным миром, воплощением которого у Тургенева служит обезьянка на дне лодки, но и диалог с Беньямином, утверждавшим, что фотография меняет сущность искусства, переключая фокус с продукта на средство его производства, отчужденное от субъекта).
- А все вы в андеграунде такие предатели, - небрежно кинула девушка-фармацевт в белом халате и с отвращением оглядела невзрачную фигуру Питерца: длинное тощее тело-шкелет, на котором мешковато сидел темный костюм без галстука, прямые короткие грязные жидкие волосы с начинающейся лысиной, обилие орденов на груди, гвоздика в петлице, искусственный фаллос-морковка, торчащий из кармана пиджака. - И голоса у вас у всех такие: тянете очень слова, как бабы, типа поете…
- …Он сказааал мне по телефооону, что я предааатель, но яаа несчааастный человееек, у меняаа экзееема! - тихо, не слушая ее речь, проговорил Питерец, зависая над прилавком и покачивая своим длинным торсом.
- У меня тоже экзема, - запнулась девушка и посмотрела на покупателя более мягко, с сочувствием.
- Вы знаааете срееедство?
- Пойдемте внутрь, я покажу вам экспериментальные пробники, которые мы не продаем, - предложила аптекарша.
- Он позвонииил мнеее и сказааал, что яаа предаааатель, потомууу что яаа отдааал поэээму, посвящеоонную емууу, в то издааательство, котооорое отвееергло груууппу наааших поэээтов из пииитерского андеграааунда, котооорую продвигаал он. Но ведь даааже ееесли яаа предааал группууу поэээтов, то яаа не прееедал его лииично, потомууу что поэээма говорииит о неоом!
- А кто он?
- Таак, писааатель одииин. За гранииицей живеоот, знаменииитый человееек, мооой gay-friend. Бооолее тогооо, яаа не предавааал даже эту злосчааастную груууппу поэээтишек, потомууу что никогдааа себяаа с нииими не отождествляаал, да и ониии меня не знааают и вряаад ли принимааают мое твооорчество. Но дееело не в эээтом, мой друууг был убеждеоон, что яаа предааатель, и до тогооо, как я отдааал поэээму, где глааавным героооем был ооон, во враждееебное издааательство, котооорое, к томууу же, меня мооожет отвееергнуть и скорееее всегооо так и сдееелает, потомууу что моиии стихиии очень нетрадициооонны, и похооожи на какууую-то графомааанскую гааадость…
- Прочтите!
- Нааа хуй! Так вооот, мой друууг однааажды, не так давнооо, позвонииил мне оооколо десятиии часооов вееечера, а меняаа неее было дооома, и он решииил, что яаа предаюуу в это врееемя лииично егооо. Он даже послааал мне письмооо из-за гранииицы, где писааал о моеоом предааательстве, но я дооо сих пооор не получииил письмааа и мууучаюсь его неизвееестным мне содержааанием. Хотя вопрооос о моеоом предааательстве он решииил гораааздо раааньше, еще в прооошлый свой приееезд в Россииию, я почууувствовал, вииидите эээти орденааа?
- Симпатичные. Можно я отколю один?
- Мооожно, только потооом вернииите, здесь каааждый ооорден на мееесте.
- Я бы посоветовала вам эту мазь, она содержит мочевину и мне, например, помогает лучше всего.
- Кааак? Вы сказааали мочевииину? Это потрясааающе, прооосто потрясааающе! Дееело в тооом, что яаа уже самомууу себеее никааак не могууу доказааать, что я не предааатель, и для пущей увеееренности в тооом, что я вееерен тооолько моемууу друуугу, котооорый сдееелал меня счааастливым, по-настояаащему счастлииивым, я решииил жииить по егооо тееекстам, по крааайней мееере сегооодня, когдааа я еще не могууу отойтиии морааально от егооо вчерааашнего звонкааа. Ееесли бы яаа не нааачал воплощааать сегооодня сюжееет его тееекста под назвааанием "РОоооТ", я бы покоооончил жиииизнь самоубииийством, вскрыыыл бы себеее вееены, напримееер, потомууу что без негооо, без этого моегооо друууга я не могууу жииить, выыы не осуждаааете меняаа за то, что я мужчииина и живууу с мужчиииной и люблюуу егооо?
- Нет, ведь вы больны экземой, как и я.
- Спасииибо. Так вооот, сюжееет его вееещи заключааается в тооом, что героиииня, котооорая, как и яаа, тяаанет глааасные в своееей рееечи, выыы же понимаааете, она целикооом спииисана с меняаа, идеоот в аптеееку поооздно вееечером, где встречааает аптееекаря, заикааающегося на соглааасных пааарня, и ониии начинааают занимаааться любооовью, а в финааале идууут совеееты, как лечиииться мочооой. И вооот, когда выыы сказааали, что эта мааазь содееержит мочевииину, я вдруг пооонял, что всеоо в порааядке, что предааательство моего друууга, то есть я хочуууу сказааать, тот фааакт, что он считааает предааателем меняаа, - не знааачит рооовно ничегооо, и всеее мы, как говорииится, под бооогом хооодим.
- У меня напарник заикается, его зовут Паша.
- Как страаанно, тогооо героооя тоооже звааали Паааша.
- Это совпадение. А зачем вам столько орденов?
- Вот яаа и говорюуу, мой друууг заподооозрил меняаа в тооом, что яаа не принадлежууу ему целикооом, гораааздо раааньше, чем в тот дееень, когда не застааал меняаа дооома. Каааждый их этих орденооов символизииирует человееека, котооорого мы должныыы быыыли бы убииить вмееесте, по той причииине, что не мооожем родииить друг от друууга детееей. Это былааа бы морааальная компенсааация нам за те муууки, котооорые принооосит сознааание неполнотыыы земныыых рааадостей, котооорые мы не моглиии бы испытааать вмееесте из-за гееендерного тооождества. Не родииить - так убииить. И вооот он приееехал недааавно, с мееесяц назааад, и сказааал мне, что не хооочет меня в партнеооры по убииийству. Я страаашно расстроооился, не спааал две нооочи, стал страаашен с лицааа, и вот тепееерь он открыыыто обвиняяяет меняаа в предааательстве. Судииите сааами: ееесть ли в мииире справедлииивость? Между прооочим, я бы и с издааательством тем не стааал сотрууудничать: прооосто у меня не было врееемени посовееетоваться с моииим любовником, я решил дееействовать, а потооом уже согласовааать с нииим и, если что, естееественно, отказаааться от начинааания. А он еще говорииит: "Я все тебеее зарааанее простииил". Но мне не нууужно прощееение, я сааам отвечаааю за своиии постууупки. Я не хочууу испыыытывать кооомплекс виныыы по пустякааам, я и тааак человееек больнооой нееервами. Мне нууужно довееерие, а не прощееение, мне нужнааа любооовь.
- Люди любят себе подобное. Мне вы нравитесь, потому что у вас экзема, как и у меня. Покажите мне ее.
Питерец расстегнул пуговицы на кожаных штанах, брюки упали и глазам аптекарши открылись ноги в струпьях прогрессирующей экземы.
- Не прааавда ли, я похооож на Змееея Горыыыныча? - с улыбкой спросил Питерец, глядя в ее загоревшиеся лаской глаза.
- Я очень люблю страшные сказки, - лукаво призналась аптекарша, не отрывая глаз от переливающихся перламутром изящно подсушенных экземой участков кожи. Благородные белые чешуйки прикрывали стыдящееся своей красоты многоцветное сияние: бледно желтые лепестки флокса, легкие розовые покровы розы, трепещущие света глаз лиловые фиалки, незабудки, анютины глазки. В некоторых местах экзема напоминала тонкий потрескавшийся слой полупрозрачной слюды, прикрывающей поток живой жизни мяса и подрагивающих мускулов, влажных, теплых и нежных. Иные чешуйки отставали агрессивно, возбуждающе, как клювы кондоров с белой опушкой, потрошащих этот бутон бледной розы. Или же мертвая кожа тревожила чувственность своим сходством с рассыпавшейся сладкой сахарной пудрой и снежными вершинами гор.
- Покажииите вааашу, - попросил, улыбаясь, представитель андеграунда.
- У меня на внутренней стороне бедер, - смущаясь, объяснила аптекарша.
- Тогдааа я ее прооосто сожрууу, - пообещал Питерец.
Он подошел к ней и задрал мини-юбку, прикрытую белым халатом, а потом стянул непрозрачные шелковые колготки. Присев на корточки, он прикоснулся языком к незаживающим струпьям на внутренней стороне бедер, и девушка затряслась от наслаждения. За их любовным трудом наблюдала только фотография Ани Кернунг, выскальзывающей из объятий обезьяны. С высоты слюдяные горы на щиколотках Питерца отражали электрический свет, как внутренности пещеры в Новом Афоне, переливаясь цветами цветов. Белая мраморная пыль и гипсовые осколки струпьев как великий аскетизм живущего в обезвоженной пустыне, плавящийся воск желтоватой свечи, а потом перетекание свечи желтого воска в бледные стеариновые алтари разных оттенков. На ощупь нежное, теплое, хрупкое, как покровы Девы Марии. На левой ноге Питерца экзема еще только начинается с появления эритемы, на ее фоне возникают пузырьки размером с булавочную головку, а также папулы и пустулы. В некоторых частях ноги пузырьки на фоне эритемы едва заметны, а в других видны хорошо, но все равно размеры их не превышают булавочную головку. Иные пузырьки имеют вид мелких папул. Сущность пузырьков весьма эфемерна. На правой ноге пузырьки уже вскрылись, и на поверхности кожи появляется серозный экссудат, начинается мокнутие. На мокнущих участках видны многочисленные точечные углубления, так называемые "серозные колодцы", из которых выступают маленькие капельки серозного экссудата. Вот у щиколотки виден ссохшийся экссудат, образовавший корочки соломенно-желтого цвета, между тем как по периферии очага мокнутия на фоне эритемы спят еще не вскрывшиеся пузырьки, папулы и пустулы. Экзема - целый мир в миниатюре: в одном и том же очаге, как на иконостасе, развернут процесс метаморфоз материи в различных стадиях развития с четко выраженным полиморфизмом высыпаний.
Питерец повернул аптекаршу задом и охнул от вожделения: пышные ягодицы девушки покрывал чудный узор мокнущей экземы. Целый мир материи открывался в этом чудном соцветьи, в этом великолепном бутоне, в этом волшебном букете. Поэт так возбудился, что кончил почти сразу, как только вошел в изъязвленное, влажное, теплое влагалище.
- Эй ккто-ннибудь! Ессть ттам ккто? - раздался крик из салона.
Одеваясь в спешке, Питерец забыл взять со стола свой орден Ленина, отколотый от пиджака любопытной аптекаршей.
- Бааа! Когооо я вииижу! Представииитель неофициаааальной культуууры Москвыы! - вскричал он, выходя в салон и видя там посетителя: кругленького невысокого лысоватого мужчину в смазных сапогах.
- Что хотели, мужчина? - спросила аптекарша, взбодренная половым актом.
- Ттебя! - крикнул Москвич и круто повернулся к Питерцу. - Тттак вот ттты где, ппитерский анддегграунд! В апптеках ххуи вваляешь, а ллиттераттура-тто у ттебя сстоит?
- Стоииит! - засмеялся Питерец, тряся руку Москвича и тряся узким черепом, покрытым жидкими желтоватыми волосиками. - Я тут экзееему лечууу: воспалииилась, собааака.
- Ттак ккуда ж тты ппришел, ччудак! - изумился Москвич. - Ттебе ж в ммясной ннадо!
- Нееет, мяаасо, говоряаат, как раааз при экзеееме врееедно, только усугубляаает процееесс…
- А тты ббольше сслушай ввсяких ммудаков. Ссейчас ккуплю ппрезервативы, и ппойдем за ммясом.
- Какооое мяаасо ты имеееешь в видууу?
- Дда уж не ббабье. Ппойдем за ннормальной гговядиной. Прямо на ббойню ппойдем, ххочешь? Ссразу ппоможет!
Москвич купил упаковку разноцветных, как воздушные шарики, презервативов и, пожелав аптекарше удачной ебли сегодня ночью, вытолкал за стерильную дверь аптеки тормозящего у порога Питерца.

Петербургской бойне пошло на пользу создание товарного репродуктора со специализацией по системе "корова-теленок". Количество голов забиваемого в день скота возросло почти прямо пропорционально увеличению процента искусственно осемененных глубокозамороженной спермой коров и телок.
- Что-то тты ггрустный ссегодня, - заметил Москвич, открывая скрипучую дверь, закапанную бурой, перенапрягшейся кровью и масляным студенистым салом.
- Я стааал трансцендентааальным существооом, если вееерить Итальяаанцу, - понуро сообщил Питерец и отер слезу рваным рукавом пиджака. Ордена зазвенели уныло, как погребальные колокола.
- Иттальянец! Нну ккак он? Что сслышно?
- Ооон-то ничегооо, а вот яаа, как всегдааа, в говнеее. Он назвааал меня по телефооону предааателем, и быыыл абсолюуутно прааав. Даааже ееесли откииинуть все остальныыые его обвинееения как в измееене организааациям, так и в измееене его лиичному теелу, я остаюуусь саамым стопроцеентным предаателем, и иимя мне: доноосчик.
- Не ррасстраивайся, без ппредательства ощшущение сслияния с Ддругим останавливввается в рразвитии и ужже не мможет мменять одно ссвое Ддругое на ддругое.
- Мнее не нуужно другооого Другооого! Я не хочууу! Мне нууужен дааанный конкрееетный Итальяааанец, и ееесли он брооосит меняаа, я покооончу с собооой.
- Этто ппонятно, этто все ззнают, что у ввас ттакая ллюбовь. Но сскажу ттебе: ддурная сслава ппредательства рраздуваема мморалью. В сввоей иуддодицее Бборхес ппредлагает ттри опправдания ппредательства: оно яккобы ффилософично, асккетично и антроппологично. Ппредательство ззаведомо мможно считать пподвигом.
- Мне насрааать, что там ктооо считааает. Глааавное, что так не считааает Ооон, а ееесли и считааает, потомууу что Ооон сам говорииил подоообное томууу, что ты мне сейчааас докааазываешь, то не в отношеееении себяаа, а ееесли и в отношееении себяаа, то не всегдааа, времяааа от вреееемени, и достаааточно однооой минуууточки, хваааатит однооой доооли секууундочки сомнееения, как все рууухнет, рууухнет вся моя жииизнь… Вот ты сааам тооолько что сказаал, что всее знаают, как яаа Егооо люблюу. А почемууу? Потомууу что я говорюуу об эээтом встрееечному и поперееечному, потомууу что я пишууу об этом поэээмы, потому что я пишууу поэээмы тооолько об эээтом, а знааачит, доношууу! Доношууу о Неоом Другооому, Другииим!
- Нно ппредательство дделает лличность иссторической: пприсоединение к не ссвоему Ддругому оцценивается ллишь аппостериори. Ппредатели ддвижут иссторию, что бы ттам ни гговорил Ккарл Ммаркс.
- Любааая баааба может двииигать собооой. Но послеееднее врееемя мне хооочется, чтобы истооория остановииилась. С тех пооор как я узнааал Егооо, я хочууу оказаааться в утооопии, где бууудем только яаа и Ооон, где не бууудет врееемени и каких бы то нии было изменееений.
- Ттогда ттебе ннадо ввалить из Ппитера, из ссвоего ззасранного анндеграунда. Введь Ппетербург - ссамый ппредательский ггород. Ппроспекты, ннабережные и ппарковые аллеи, ппроглядываемые ннасквозь, Пп-образные ддома, ввыворррачивающие ввнутренности ддворов на оббозрение ппрохожих и пппроезжих - ввсе этто есть рразглашение ттайны, ввыход ннаружу сскрытого.
- В прииинципе, у меняаа есть надееежда, что мне удааастся оправдаааться если не в цееелом, то хотяаа бы по чааастям. Пееервый пуууть, впрочем, опрааавдывающий в цееелом: пууусть я веролооомен. Но тогдааа все подозрееения Егооо окааазываются анахронииизмом потомууу, что мояаа душааа выыыморочна, лишенааа всяаакого трансцендентааального смыыысла и давнооо превратииилась в сугууубую фооорму, мимикрииируя под пиитерский андеграааунд. Второоой пуууть я испооользую, если это доказааательство не пройдеоот. Этот спооособ заключааается в сравнииительном мораальном выыыигрыше предаателя, предааающего организааации, перед предааателем, предааавшим человееека. Я намееерен срааазу отмежеваааться от любыыых обвинееений в предааательстве какииих бы то ниии было организаааций, группирооовок и т.п. по тооой причииине, что никогдааа не отождествляаал себя ни с однооой из них и порооой, если хватааает врееемени, намеееренно практикууую сотрууудничество с сааамыми противополооожными скоплееениями людееей. Я дееелаю это от тооой же выыымороченной пустотыыы, чтобы создааать хотя бы иллюуузию содержааания - опяаать же, чтобы быыыло с чем слиться Емуу, чтобы Ооон мог слиииться со мнооой как с Другииим, почууувствовав во мнеее хоть чтооо-то другооое, хотяаа это другооое никогдааа мне не принадлежииит, не являааясь моей сууутью. Что касааается предааательства человееека, тоо смотря какооого. Если я не отождествляааю себяаа с человеееком то в предееелах морааально-этических нооорм я могууу обмануууть его, потомууу что не считаааю нарушееение морааали вредооом. Но ееесли это нарушееение морааали свяаазано с хоть какииими-то материааальными потееерями для Другооого, я никогдааа не пойдууу на это, даааже если имееею дееело с врагооом. Если же я отождествляааю себяаа с человеееком, как в слууучае Итальяаанца, в отношееении котооорого я яаакобы совершаааю дееействия, котооорые мооогут быть интерпретииированы как веролооомство, то всеее эти дееействия являааются нааашими оообщими постууупками. Он - это яаа, а я - это Ооон, и мы не мооожем предааать друг друууга, потому что давнооо утеряаали это кааачество инаааковости по отношееению к себее, мы мооожем лишь совмееестно предавааать другииих.
- Ппо-ммоему, тты страдаешь ххуйней, - заявил Москвич, подходя откуда-то из глубины здания бойни под руку с тушеобразной девицей. Было видно, что он ушел, куда-то за кулисы, на задний план, не дослушав монолог Питерца, и теперь возвращался, не без задней мысли.
- Хотите посмотреть, как забивают быка? - спросила девица. - Это очень дорогой бык. Знаете ли, сперма, приобретенная по импорту, - достаточно дорогое удовольствие, и цена за одну спермодозу в зависимости от качества быка-производителя колеблется от 4 до 78 долларов. Наращивание мясного поголовья шло путем отбора телок и бычков желательного типа, полученных от разведения "в себе". Был проведен контрольный убой 18-месячных быков первого и второго поколений. Предубойная живая масса 468 кг, масса туши 250 кг, убойный выход 53%, содержание костей в туше 17,3%, содержание жира в мякоти туши 14,3%, выход мякоти на 1 кг костей 4,8 кг…
Почему все липкое, мясистое, дряблое, студенистое, влажное вызывает у нас столь повышенную чувствительность? Липкость и мясистость легко ассоциируются с нашей телесностью, с ее плотью, и с трансцендентальным "Я" этой плоти, якобы непричастным к видимому воплощению. Только рана, нанесенная другому существу, быть может, убийство, приводят нас в прямое соприкосновение с внутренностями, напоминающее о нашей трансцендентальности. Человек - самый сильный хищник и убийца, ненасытный и безжалостный. Поэт - тот, кто наделен способностью переживать эстетические феномены по ту сторону Добра и Зла. Питерец воззрился на быка, как на отражение в зеркале.
- Это яаа! - крикнул Питерец и бросился к человеку с ножом в руке, жидкие желтоватые волосы его развевались. - Я дооолжен убииить быкааа. Он - это яа, а я виновааат во всеоом, во всеоом виновааат, я веролооомный, я предааатель, я дооолжен умереееть, я дооолжен убииить быкааа, я заплачууу вам двааадцать дооолларов, хотиите двааадцать дооолларов?
- Покажите, - попросил палач.
Питерец вытащил из рваного кармана пиджака хрустящую желтоватую бумажку с зеленым и серым письмом.
- Мне не нравится, - помотал головой человек с ножом.
- Ну, хотииите мааарки? - окрылился вдруг Питерец. - Я дааам вааам пятьдесааят мааарок, это ооочень красииивая купюуура, посмотрииите.
Funfzig Deutsche Mark понравились убийце. Они напомнили ему бледный цвет свежих внутренних органов, тяжело вываливающихся из убитой туши: лепестки чайной розы, бледная гвоздика, буреющая кровь и экскременты, переходящие в желтизну, залитую лимонным соком с зелеными прожилками. Богатство оттенков купюры, ее волшебный готический узор напоминали о часах молитвы. Знак божьего благословения, возвышенное благородное лицо мужчины в напудренном парике, золотое и серебрянное шитье бумажной ризы, каббалистический номер - все это вместе завораживало.
Одаренный ножом, Питерец с криком "Это я! Это я убит! Это меня режут! Это моя кожа, мои внутренности, моя плоть, как мне больно, как мне больно!" и проч. кинулся на безответную связанную жертву. Вот великолепие прободенной плоти выворачивается на обозрение наблюдателей, разглашая тайну, выявляя скрытое, распространяя сияние. Глас Божий - возбуждающе пунцовая кровь, живая, пронзительная, брызжет и стекает по белым тканям. Органы цвета нижнего женского белья. Кишки подергиваются - влажные, ароматные, студенистые. Они нервно подрагивают, гвоздичного цвета. С мясом и потрохами пали на землю цвета цветов - мясистые лепестки тюльпанов, гладиолусов и роз.
- Это яааа! - последний раз крикнул Питерец, бросил нож и затих в умиротворении.
Живая масса, молочность, оценка конституции и экстерьера, высота в холке, высота в крестце, глубина груди, ширина груди за лопатками, ширина в маклоках, косая длина туловища, косая длина зада, полуобхват зада, обхват груди, обхват пясти. Животные данной мясной породы отличаются способностью к достижению высокой живой и убойной массы, способностью более продолжительно давать стабильные приросты массы без осаливания туши.


Hosted by uCoz