Дмитрий Григорьев

ДЫРЯВЫЙ ДЕНЬ

ДЫРЯВЫЙ ДЕНЬ Был насквозь дырявый день, из которого вываливалось все: я постоянно попадал то на месяц то на год назад и эти абсолютно непредсказуемые дыры изменяли пейзаж: порой они казались просветами в облаках, порой - белыми конвертами чаек над полем, порой - одиноким ястребом...Я же ни на чем не мог остановить взгляд, зацепиться, и вновь проваливался в воспоминания. СНЫ 1 Мне давно ничего не снилось. Я даже забыл, когда последний раз летал во сне. Сны падают на меня тяжелыми шторами - за ними пустота. Абсолютно черное пространство, поглощающее любой звук, любой свет. СНЫ 2 А она летает во сне. Но я ничего не могу поделать, она ускользает от меня, ибо наши сны лежат по разные стороны - мои во тьму, ее в свет. ДОРОГА За моим окном - дорога. Она соединяется с другой дорогой, другая с третьей, и так далее...Но я не могу ступить на эту дорогу, так она обжигает. Горяча она или холодна - неизвестно. Но она - обжигает. ИЗМЕНЫ Я попробовал несколько измен: измена тела оказалась скучна, измена разума закончилась головной болью, измена души... Не бывает измены души, как и душевного предательства, есть лишь простая перемена ветра. Предают лишь тело, душу - отдают. ПСАЛОМ Облака заволокли мое небо и оно потеряло свет: тени размыты даже посреди дня, и цветные бабочки кажутся клочьями пепла над бледной травой. Грибы выросли в саду, глиняной кашей стала дорога и дни ползут ровные, как осенние поля. Боже, верни мне время, где печаль острее ножа, а радость ослепительнее солнца, Боже, пошли дождь , способный промыть мои глаза, Боже, лишь на тебя уповаю. КАМНИ Дети говорят, что на дороге стало гораздо меньше белых и прозрачных камней. "Кто их собрал, куда они делись?" - спрашивают меня. Я не знаю ответа. ПТИЦЫ Сидящую птицу о четырех крыльях легко нарисовать. Карандаш сам выводит... Когда же я пытаюсь изображать четырехкрылых птиц в полете получаются звезды. ЛЯГУШКИ Оля рассказывает про аквариумных лягушек:"Однажды, одна из них раздулась как маленькая бочка.Я было подумала - бедное животное отравилось чем-нибудь. Но вскоре все стало ясно - лягушка готовилась петь. И когда закончила свою арию - раздутость исчезла. Кстати, они не квакают, а поют как птицы..." * * * Максим копается в жидкой грязи, и размазывает ее по траве. "Мама а я тут блевотину делаю..." - радостно сообщает он. СЛЕПЕНЬ "Я сделал большого слепня," - говорит Максим. Слепень, как выяснилось, от слова лепить - комок мокрого песка. ЛОШАДЬ Белая лошадь непрестанно кивает, словно соглашаясь со всем вокруг: и с облаком мух, повисшем над ней, и с назойливой мошкой, и с колючками чертополоха.Она перестает кивать лишь когда дети кормят ее клевером,сорванным чуть ли не у самых копыт. И ответить может лишь благодарным кивком. ЧАЙКИ Белые чайки над свежевскопанной землей напоминают клочки бумаги, несомые ветром.Но вдруг они неподвижно повисают в воздухе, образуя концы равностороннего треугольника, посреди которого проявляется внимательный темный глаз. ЛИЛИИ Тигровые лилии в моем саду распускаются по одной в день: позавчера была одна, вчера две, сегодня - три... Тигр медленно крадется из зеленых зарослей Руссо, чтобы прыгнуть. И мой рассеянный взгляд - единственная его жертва. ХОЛОДНЫЕ ЧАСТИ ТЕЛА Белый снег скапливается на ногтях и волосах - они самые холодные части тела. Они растут даже после смерти. Они менее всего зависят от нас и живут своей жизнью: волосы - трава, ногти - листья деревьев. РЕГУЛИРОВЩИКИ Светофоры выключили, поставили живых регулировщиков.Они свистят, подгоняя машины, а мне на моем велосипеде торопиться некуда. Я смотрю как мент крутит палочкой, словно попутный ветер. Или стоит расставив руки - серое солнце в фуражке, а висящий на руке полосатый жезл -обломок луча.Порой гаишник приказывает какой-либо машине остановитсья, и тогда жезл превращается в фаллос.Полный энергии, он светится по ночам,заставляя содрогаться водителей. Для пешеходов же - ничего опасного. И девушки, переходящие дорогу, с интересом посматривают в сторону молодого регулировщика. Есть в нем что-то от тореодора... * * * Еще несколько лет назад дома расселялись, и шли на ремонт. Теперь, в разрушенных проемах окон успели вырасти деревья, а мои знакомые бездомные художники, поселившись в одном из таких, недошедших в сторону ремонта зданий, обзавелись многочисленным барахлом... В ПЕРЕУЛКЕ В переулке я сначала натыкаюсь на помойку, полную картонных коробок: пустая тара из коммерческих магазинов, выросших на первых этажах и в подвалах, заполняется мусором жителей верхних этажей.Кругооборот вещей в природе. МОИ СЛОВА Мои слова малы и умещаются на кончике пальца, которым я вожу по заиндевевшему стеклу троллейбуса: такой привычный банальный жест, сцена из мелодрамы... Что я пишу... Ничего... Сначала рисую улыбающуюся рожу, затем - довольно мрачную, затем все это стираю, и за стеклом появляется Гостинный - "стены плача" уже нет, ремонт закончен, и белая колоннада мелькает в протертых мной окнах-иллюминаторах. ПОЕЗД В АЛМА-АТУ: 1994 Караганда - слишком много черного даже в названии города, на темном угольном фоне рельсы кажутся светящимися... Это можно увидеть из окна поезда, вдохнуть вместе с глотком горячего и тяжелого воздуха. За Карагандой мои попутчики рассыпятся веером - кто в Каратау, кто в Джамбул, а я в Алма-Ату. Окна в вагоне - самозакрывающиеся и их подпирают бутылками, наше - водочной: большой стеклянный зуб полуоткрытого рта. Моя голова была бы подобна языку, однако, она наружу не проходит , не хватает нескольких сантиметров. Зато ветер входит и выходит свободно, словно не замечая воздуха, который следовало бы выдуть наружу, воздуха, пронизанного тысячами мушиных полетов, насквозь пропитанного бесконечными разговорами. Мои соседи говорят о нововведенных в Азии деньгах. Полчаса уходит на пересчет взаимных курсов и разглядывание физиономий на цветных купюрах. Картинки на рублях никого не интересуют - привыкли все. ПРИДОРОЖНЫЕ СКУЛЬПТУРЫ Скульптуры вдоль трасс в Киргизии и Казахстане: мужик с теткой, тетка стреляет из лука, кототрый можно только угадывать - концы чаще всего обломаны, а иногда оторваны и руки. Или бабай (бородатый восточный старец в халате) с бараном - это произведение придорожной скульптуры шоферы часто называют "два барана". Или баран (сайгак, горный козел, олень и т.п.) в одиночестве, без бабая. Или хищные птицы разных сортов и размеров: от трехметрового коршуна до сокола в человеческий рост. В России подобных фигур то ли меньше, то ли они теряются среди деревьев, то ли уже разрушены местными хулиганами. Неизгладимое впечатление произвели на меня два космнавта на Тихвинско-Череповецкой трассе. Головы покорителей космоса, свекая позолотой, лежали в нескольских метрах от бетонной ракеты и от гордо стоящих тел. По этой ли дороге ехал пушкинский Руслан... ЦВЕТЫ Мы разносим по земле цветы, сами порой о том не подозревая. Одуванчики и ромашки выдают спрятавшиеся в траве тропинки. НОЧЬЮ Я разучился считать:вдруг обнаруживаю что на твоей руке - семь пальцев. Я пытаюсь представить семипалую руку и замечаю, что и на моих руках по семь пальцев. Но руки по прежнему две. Это успокаивает. БЕЛАЯ РЕКА Если все время идти вдоль берега моря, обязательно наткнешься на реку, а если подниматься вверх по течению, река будет становиться все уже и уже, пока не упрется в болото, подземный ключ или ледник. Впрочем, я знал реки, которые начинаются в горах и кончаются в пустыне, в последнем оазисе, куда прибегают грязным ручьем, чтобы оросить два-три поля. Как они прозрачны наверху, как они широки и мутны в среднем течениии и как больны и слабы в конце своего пути! И почти всегда вдоль их берегов - деревья и люди.Есть еще где-то на Востоке чудесная Белая Река, не обозначенная ни на одной из карт. Нет ее описания ни в книге Аджа иб Ад Дуниа, ни в современных географических энциклопедиях... * * * Говорят, что если долго смотреть на один и тот же пейзаж, он входит под кожу, а после смерти выплывает вместе с душой и вылепляется в облаках... Вот мы лежим на траве глазами к небу и называем облака: "Это - дракон, это - медведь, это - дом, смотри - это дерево возле колодца, это птица, а это, смотри, да это же человек идет по дороге в гору, смотри..." * * * Порой ощущаю себя внутри лодки, плывущей сквозь сумерки, где только подводная жизнь. Если выбраться на поверхность, скажем, на крышу, можно почувствовать ветер, передвигающий город, можно увидеть, как колышутся несомые невидимым течением дома, и узнать, как непрочна земля под ногами.